"Французская Сторона"
II
Я начал распинаться про соседа,
Но не сказал, откуда он возник.
Он появился за деканом следом –
Пустой внутри и гулкий, как ночник.
Декан вселил меня по улице студентов,
Дом тридцать три, косая палка, восемь.
С двумя баулами, с надеждой и с приветом
Я стал пред зданием. Был корпус перекосен,
Но в целом, очень здорово держался
Без каменных быков и без подпорок.
В 30-х тут, кажись, был тубдиспансер,
Или психушка, может. Злобный ворог
Не разбомбил шедевр архитектуры,
И корпус дотянул до дряхлых лет,
За шесть десятков не сменив натуры:
Где жил больной, теперь живет студент –
Реально посмотреть – одно и то же:
Все те же шесть вонючих этажей,
Все те же полудурошные рожи
Из окон улыбаются. (Ей—ей!,
История шагает по спирали:
Взглянул на лица сделал оборот,
От центра чуть подальше отлетаешь –
Такой же точно хмыкает урод,
Как те, что «два пи» раньше ухмылялись.
Еще прокрутишь парочку картин…
Актеры, разве только поменялись.
Герои и сюжет – всегда один).
На розовоиспачканных высотах,
Примерно, между пятым и шестым,
Зеленым спреем размалявил кто-то
Три буквы: «ПМР». Патриотизм!
И рэперская «Лада» за оградой.
Две черных двери, бежевый капот.
Не повторяю дважды слово рядом, но…
Хозяин тоже… В общем, он урод,
Пузатый комендант кавказской крови
С акцентом гор и именем «Арчил».
На нем рассказ мы позже остановим,
Сейчас на дом посмотрим изнутри.
Шагнув сквозь дверь к пахучим коридорам,
Заметим, первым делом, аромат
Отменной выдержки: носков, окурков, водок
Принятых внутрь и выданных назад.
Все эти запахи бесплатно опьяняют,
И, с непривычки, плавимся, как воск,
И к стенке позвоночник прислоняем,
Покуда адаптируется мозг.
Окошко вахты справа за решеткой,
Серьезный тип с потеющим лицом –
Вахтер, уже отведовавший водки,
Сгоняет ею утренний синдром.
Напротив входа – вырез в виде ниши,
Когда-то, при Хрущеве, черный ход.
Вдоль всей панели выведено: «Мышке»,
А дальше неразборчиво и «…в рот».
Под «Мышкой» двери, врезанные в глину.
Два душа: «Телки» – значит женский тут,
Затем «Козлы» – здесь моются мужчины,
И бар, где вас покормят и нальют.
Все здание довольно симметрично,
Построенное в виде буквы «Н».
Направо ли, налево – безразлично:
Две лестницы исписаны совсем.
Объектом материальным не являясь,
Поднимемся по ним обеим сразу
И тут же обнаружим несуразность,
Снаружи недоступную для глаза:
Налево – камеры с замками (вероятно,
Склады с бельем, уложенным любовно
Старушкой-кастеляншей), изолятор
И комната, где плотник режет бревна.
Направо же в проходы не пускают
Стальные двери с вывеской. Чуть ниже
Таблички «Ортопеды», разъясняют:
«Зубная клиника. Протезы. Пассатижи».
Никто из проживающих студентов
У двери засекреченной не слышал
Ни воплей истязаемых клиентов,
Ни просто, чтоб оттуда кто-то вышел.
Уйдя от тайны странного Сезама,
Ступенями, ведущими к зениту
Поднимемся и, поздно или рано,
Увидим лица новых паразитов:
Второй этаж нерусский вполовину –
Тут лепят на российские салаты
Наклейки заграничные грузины,
Одетые в цветастые халаты.
Москвич «Столичный», славянин в душе,
На «Оливье» фамилию меняет.
Здесь «шуба» превращается в «суше»,
Ватрушку с сыром «пиццей» величают…
Помимо колдовской метаморфозы
Из прочих примечательностей нужно
Отметить стойло комендантши грозной,
С проректором хозчасти очень дружной..
На сих красотах пункт поставить можно
И, так как дело быстро катит к ночи,
Второй этаж исследовав дотошно,
Изучим топологию всех прочих.
Все прочие похожи, как родные.
По два крыла, забитых до отказа
Кочующим студенчеством, простые
Панели непонятного окраса:
Сплошь в язвинах разбитой штукатурки,
В подтеках подсыхающих плевков
И пятнах от потушенных окурков,
А кое-где – от грязных сапогов.
Начальство здесь следит за чистотой.
Повсюду мусорные урны смотрят грустно,
Как правило, пустые, но зато
Весь сор вокруг разбросан, не без вкуса.
Балконом вдоль фасада бродят сонно
Упившиеся с полдника хохлы.
То, что они живут тут – незаконно,
Работники лопаты и метлы
Мешают на строительствах бетоны
Под гул машин и арматуры звон,
Седьмого получая сто зеленых,
Восьмого ищут рубль на батон.
Как сложен мир! Как странен наш народ:
На заработки из Кривого Рога
Съезжаются, работают - и вот
Билет назад купить себе не могут,
Так и сидят без денег и прописки.
Но с ними наша сказка станет былью,
Так полноте ж! Конец этюда близок –
Шестой этаж простер пред нами крылья.
Спортзал здесь есть, как всё – давно не мытый:
Два топчана, две груши, штанги, стол
Для тенниса продавливают крытый
Лохмотьями линолеума пол.
И, наконец, в роскошнейшей палате,
В палате отдыха, стучит гвоздями кто-то –
Сам плотник бьет фанерные заплаты
На дыры в стенах, в качестве ремонта.
Шестой этаж гордится, и не даром,
Пожарной лестницей. Она хоть и гремит,
По ней удобно бегать вниз, за тарой,
И лезть назад, когда весь корпус спит.
(Пожарный ход не только в этом месте,
Но двери нижних сковывает цепь,
Лишь на шестом додумались повесить
Замок на пластилиновом кольце).
Ну, вот и все. Над нами только крыша
Антенны простирает в небеса.
Войдя сквозь холл, мы лестницею вышли,
Все обойдя поклонные места.
