Короткие рассказы
А НА ДВОРЕ СТОЯЛ ЯНВАРЬ…
На дворе стоял январь, или что-то около того, когда к дяде Вагифу пришел Кондратий. Кондратий пришел не один, с ним были верные спутники – Белка и Стрелка, но дядя Вагиф, изумленный видом наглого небритого дядьки придурковатой наружности, сразу не заметил двух сгустков неопределенной субстанции, вьющихся у ног последнего. Как и всякий кавказец, дядя Вагиф был гостеприимным человеком, и сразу бить морду Кондратию не стал, хотя тот и сидел на его любимом месте у окна, да и вообще, было непонятно, как там очутился. Вместо этого, он посмотрел на часы, убедился, что время все еще на них, почесал свисающее из-под пол распахнутого халата пузо и поинтересовался:
- Ты кто такой, пес?
Кондратий полез куда-то в дебри фуфайки, не торопясь достал оттуда бычок, прикурил от газовой плиты, расположенной тут же, и печально покачал головой.
Такой неинформативный ответ дядю Вагифа не устраивал, но он, не желая прослыть невеждой, переспросил еще раз:
- Ты откуда взялась тут, падла?
Падла грустно улыбнулась и смерила дядю Вагифа неоптимистичным взглядом все понимающего человека. Взгляд дяде Вагифу не понравился – последний раз так на него смотрел местный нарколог. Кондратий вообще сам по себе начинал ему очень не нравиться, тем более, что дядя Вагиф заметил на его ногах отвратительно-грязные, вымазанные в каком-то месиве мокасины. Но отступать уже было некуда.
- Разуться не мог, гаденыш?
Один из сгустков подал голос:
- Он не гаденыш. – Голос оказался противным и мультяшным.
- Он Кондратий, - поддакнул второй, такой же.
- А мы Белка и Стрелка, - снова заявил первый сгусток, - мы твои друзья, пришли к тебе и теперь будем жить вместе.
- Ах, какая получится замечательная шведская семья! - восхитился второй.
- Да хоть Чип и Дейл! Убирайтесь из моего дома, шакалы! – возопил дядя Вагиф, начиная нервничать, так как ситуация явно выходила из-под контроля. Необычность обстановки его не удивляла – это было не вновь, буквально на прошлой неделе дядя Вагиф самоотверженно спасал погибающих инопланетян, разбившихся на своей тарелке у него в огороде, но явное нахальство текущих гостей ему пришлось не по душе.
- Ага.
- Угу, - слаженно ответили Белка и Стрелка, не трогаясь с места и продолжая подметать сгустками черной материи линолеум. Кондратий уныло молчал. Судя по выражению его лица, Судный День должен был вот-вот настать, а исповедоваться он еще не успел.
Специально для таких случаев у дяди Вагифа на холодильнике была припасена пара «гостевых» кухонных ножей итальянской стали, не новых и покрытых почетными зазубринами, заслуженными в бесконечных погонях за соседями, но все еще надежных. Привычным движением руки, дядя Вагиф нащупал их между кроссвордами и мастерски метнул в Кондратия. Ножи прошли насквозь, отскочили от стены и гулко шлепнулись на пол.
- Ой, какие мы нервные, - усмехнулся тот сгусток, который, вроде, представился Стрелкой. Второй брезгливо вытянул ложноножку, ощупал холодное оружие и заявил:
- И ножи тупые. Бесхозяйственность. Не, мы с такими жить не будем. Ведь не будем?
- Не, не будем.
- Не будем же, правда? – оба сгустка уставились на Кондратия. Тот пожал плечами.
Дело нужно было серьезно обмозговать. Коньяк дядя Вагиф выпил еще вчера, но где-то на таинственных просторах захолодильничного пространства жила резервная бутылка абрикосового самогона. Раздвинув паутину и разогнав пауков, дядя Вагиф вытащил артефакт, грохнул его на стол и развернулся к буфету за стаканом. Сгустки внизу тут же устроили небольшую потасовку из-за пауков, после чего благополучно их сожрали. Кондратий же, в свою очередь, издал длинный сосущий звук и энергично забулькал.
- Ты чего, гнида?! – опешил дядя Вагиф, обернувшись. В бутылке не осталось ни капли, зато взгляд Кондратия обрел сфокусированность, и, даже, некое подобие довольства.
- Э. – красноречиво поделился он.
Дядя Вагиф затравленно огляделся в поисках более надежного, чем ножи, метательного инструмента. В коридоре одиноко валялся провоцирующий топор. Издав торжествующий рык, дядя Вагиф прогалопировал в коридор, подхватил топор и, подбадривая себя индейскими улюлюканиями, понесся на супостата. Топор пролетел через всю кухню и весело загремел в раковину умывальника, не произведя никакого эффекта на гостей, которых, кстати, поприбавилось – немного в стороне обнаружился маленький холеный человечек в ладно скроенном костюме.
- Да бл… - подавился дядя Вагиф.
- Ну зачем сразу бл? - лениво растягивая слова произнес новый посетитель. – Рад представится: я Афтений. - Он развернулся к хозяину спиной и потыкал пальцем в настенный календарь. – А календарик-то придется сменить. Не современно это как-то - бумаженции по стенам развешивать. И, кстати, картинку ту тоже уберем.
Дядя Вагиф сильно взволновался. Кондратий, которого уже порядком развезло, стеснительно улыбался и счастливел прямо-таки на глазах. Афтений занято обмерял шагами кухню, вычисляя жилплощадь. Белка и Стрелка поочередно почесывались и переругивались между собой писклявыми тембрами. После неудачного опыта с режущими инструментами никаких эффективных способов избавиться от назойливых клиентов почему-то не приходило в голову. В голове стоял матерщинный забор из непечатных фраз и здорово мешал сосредоточиться. Дядя Вагиф в пятнадцатый раз перебрал набор наиболее действенных проклятий, которые можно будет обрушить на гостей, когда расхаживающий по кухне Афтений наткнулся на измятую раковину, брезгливо протянул руку и вполне материально вынул оттуда топор.
- Ай-яй-яй, - сокрушенно покачал он головой, - зачем же хороший реквизит портить, - и хозяйственно поставил топор в угол комнаты.
- Ага!!! – сообразительно взревел дядя Вагиф, радуясь, что хоть кому-то сегодня удастся начистить физиономию, и приготовился к брутальному прыжку через кухню
- Нет-нет, а вот этого я не посоветовал бы, - быстро произнес Афтений и вытащил из внутреннего кармана пиджака аккуратный пистолетик. – Очень нехорошо так волноваться. В вашем-то возрасте.
- В каком еще моем возрасте, - возопил дядя Вагиф, - да я таких как ты одной рукой в бараний рог!!! – после этого, решив, что доказательств своей юности приведено недостаточно, побежал в гостиную за паспортом.
- Смотри, ментяра, мне еще только %@#ят лет!!! - Количество лет внятно выговорить не удалось, так как захлебнулось в изумленном хрюкании. В кухне было уже пятеро. К честной компании добавился здоровенный бритоголовый детина в авиационной куртке. Детина недоуменно озирался и выглядел несколько дезориентированно.
- Ооо… А вот и Феодосий пожаловал. – обрадовался Афтений. – Проходи, располагайся, Феодосий.
- Здрасьте, - неуверенно поздоровался детина и присел на краешек стула в напряженную позу. Кондратий поднял со стола голову, в глазах загорелась слабая искра узнавания.
- Ыыы, - расплылся он в доброй улыбке Феодосию и уронил голову обратно на стол.
- Это он поздоровался или попрощался? - Поинтересовался Афтений, усаживаясь на табуретку.
- Это он отсалютовал, – сказала Белка.
- Он так всегда салютует, - добавила Стрелка.
Кондратий издал неприличный звук и принялся непристойно храпеть.
- Нам тут надоело, и мы пошли знакомиться с домом – заявили Белка со Стрелкой и, вытягиваясь вдоль пола покинули кухню.
- ДА СКОЛЬКО ВАС ТАМ?!!! – снова обрел дар речи дядя Вагиф, безумными глазами озирая комнату.
- Ну, еще несколько личностей подтянется, - успокоил его Афтений. – Сейчас… Где-то тут у меня был список…
- Я очень прошу прощения, список у меня. – Феодосий заерзал на табурете. Достав из куртки доисторическое пенсне, он нацепил его на нос и стал очень похож на Берию. – А, вот же он. – Рулон приличных размеров появился на столе. Неловко повернувшись, Феодосий уронил его на пол, он покатился, быстро разматываясь в коридор, и пропал за углом. По самым скромным подсчетам в него без проблем уместился бы поименный список жертв Холокоста.
- Эт-та… я не понял… Это что, все гости? – сумел разжать зубы дядя Вагиф и смерил Феодосия ненавидящим взглядом.
- Прошу извинить, не совсем… - Феодосий ползал по полу, сворачивая рулон. – Отодвиньтесь… Там еще Захария и Гоги из Джунгаширского аула… Ножку подвиньте, если не трудно… Строчки не хватило всего-то для них… Спасибо большое…
Гоги не замедлил материализоваться.
- Дарагой хазаын! – громогласно объявил он, едва возникнув, и тут же полез обниматься. – Такое шастьэ выдэт тэбя в добром здравиы!!! Сколька лэт, сколька зым!!!
От Гоги сильно тянуло армянским табаком и дешевым оделоконом «Шипр». Дядя Вагиф отпрыгнул.
- Мы ж не знакомы…
- Нычего, уважаымый, вот ы пазнакомымса!!!
- Ты чо, не славянин что-ли, - спросил дядя Вагиф с подозрением.
- Канэшна славянын, дарагой – мы всэ тут славяны! – радостно ответит тот и, сильно пнул табурет с Кондратием, чтобы пройти к последнему пустующему стулу у стенки.
Кондратий опасно покачнулся, но на вопрос национальной принадлежности ему было глубоко наплевать – поэтому он продолжал самозабвенно храпеть. Дядя Вагиф с радостью пнул бы самого Кондратия, но он уже убедился в бесполезности агрессивных действий и лихорадочно придумывал способ как бы заставить всю эту шарашку убраться из его дома и, по возможности, сохранить рассудок. Какая-то мысль начинала зарождаться в его голове, но ее прервал тихий хлопок. В комнату ввалились три одинаковых типа в рабочей форме гастарбайтеров с торчащими из-за поясов шангенциркулями.
- Лелик.
- Болик.
- Валек. – профессионально представилась публика и, не теряя времени на дальнейшие разговоры, ринулась во внутренние комнаты. Дом сразу наполнился гвалтом: шумом, звуком работающей дрели, криками: «Лелик, где моя болгарка?», вдали заверещала Стрелка, которой наступили на ложноножку, забил перфоратор… Но даже на этом представление не закончилось. С противным звуком на кухне объявился тощий дяденька с бородкой и лицом Феликса Эдмундовича. Через пару мгновений на пол бухнулся древний кульман. В и без того тесном помещении стало совсем нечем дышать. Дяденька протер очки и вопросил:
- Скажите пожалуйста, а куда я могу разместить мой кульман?
- ВООООН!!! – с налившимися кровью глазами проорал дядя Вагиф.
- А, да, сам вижу – вон. Вон там и поставлю, - кивнул Феликс Эдмундович и, с абсолютно неподобающей его хрупкой комплекции резвостью, поволок кульман в гостиную.
Дом заполнялся народом. Все быстрее и быстрее из воздуха возникали новые лица, стоял невообразимый шум – все одновременно говорили, здоровались, хлопали друг друга по плечам, обмеряли комнаты, с грохотом переставляли мебель и вообще, хорошо проводили время. Рабочие, экономисты, какие-то бухгалтера с кипами бумаг, сновали вдоль и поперек двора, кто-то постоянно подбегал к дяде Вагифу и что-то спрашивал. А дядя Вагиф… Дядя Вагиф отрешенно сидел на пороге… Видя, как дом превращается в дешевую ночлежку для фантомов, он никак не мог успокоиться.
«Мой дом, - думал он… - Мои стены… Что они делают? Они оставят меня без моей берлоги… А ведь это моя территория, это моя собственность!!! А как же мое достоинство, моя мужская честь?!!! Но я знаю… Я знаю… - в этом месте размышлений он хитренько прищурился. – Ни мне, так и не вам».
Он устало встал. Пошевелил руками и ногами, убеждаясь в том, что они послушно ему подчиняются и не подведут в самый ответственный момент, и, издав странно-уместный крик «Я вас породил – я вас и убью!», бросился в гараж. Там с незапамятных времен стояла десятилитровая канистра с соляркой, оставшаяся еще с тех пор, когда у хозяина был автомобиль с дизельным двигателем. Автомобиль продали, а солярку дядя Вагиф придержал до лучших времен. Он был всегда уверен, что она когда-нибудь понадобится. Или нужно будет храбро отражать нападение пришельцев, или подземных червей-пожирателей плоти, или еще какой-нибудь чудной пакости, но солярка терпеливо ждала своего часа. И вот, она его дождалась. В канистре плавали дохлые тараканы, крыса, специфично покончившая с собой, но солярка все еще довольно качественно воняла и обещала ярко гореть.
С канистрой в руках, дядя Вагиф выскочил наружу. Он долго бегал вокруг дома, щедро орошая благоухающими потоками родные стены, наворотил немало кругов вокруг него, стараясь залить даже незаливаемые места, что-то кричал – занятая публика не обращала на него никакого внимания. Наконец, когда последняя капля дизтоплива была успешно выплеснута на стены, дядя Вагиф на секунду остановился, посмотрел на дом и, с чувством выполненного долга чиркнул у стены спичкой.
Дом горел… Весело трещали стены, трескалась кладка, отлетали обожженные кусочки штукатурки. Дом горел вместе со всеми гостями – они, казалось бы, даже не заметили катаклизма. Все так же входили-выходили, деловито советовались, все более и более растворяясь в удушливом дыме и языках пламени. Дядя Вагиф посмотрел на дело своих рук и почувствовал, как сердце его наполнятся гордостью. Он отстоял свою честь, избавил себя от неожиданной конкисты на его собственность. А значит – он сильная личность. Он – НАСТОЯЩИЙ МУЖИК!
А на дворе стоял январь, ну, или что-то около того…
